hubert palmer ХЬЮБЕРТ ЛИ ПАЛМЕР

29.02.1940 / чистокровен 39 лет / слизерин '58 / орден феникса —    —    —    —

jake gyllenhaal

МЕСТО РОЖДЕНИЯ лондон, великобитания

ПАТРОНУС лис, способность вызывать потеряна

БОГГАРТ тело погибшей Имоджен

ОРИЕНТАЦИЯ гетеро

РОДСТВЕННЫЙ СВЯЗИ Ноа Палмер - отец, †, чистокровен. Происходил из семьи американских магов. В Америке занимался не-совсем-легальным бизнесом, во многом опирающемся на сомнительные связи с миром немагов. Из страны уехал, собственно говоря, именно из-за этого. Альвира Палмер (дев. Корнуэлл) - мать, †, чистокровна. Именно от нее унаследованы были способности к зельеварению, пускай она никогда не развила их в полной мере, почти сразу после выпуска из Хогвартса оказавшись в статусе домохозяйки. Эрнес Палмер - дед, †, чистокровен. Хью никогда не встречался с ним, потому что после отъезда сына Эрнес прервал все связи с ним. Кэри Палмер (дев. Коуст) - бабушка, †, чистокровна. Погибла при родах сына. Ноа Кронуэлл - дед, †, чистокровен. Работал в Мунго, считался одним из лучших зельеваров своего поколения благодаря исключительной точности и аккуратности. Тем не менее жилки изобретательской был лишен. Кларис Кронуэлл (дев. Лоуренс) - бабушка, †, чистокровна. Жизнь посвятила семье и была вполне довольна этим решением. Доркас Медоуз - двоюродная племянница. Юджиния Дженкинс - бывшая жена, исполняет обязанности Министра Магии. Имоджен Фэй Палмер - дочь, недавно окончила Хогвартс, живет с матерью. О ПЕРСОНАЖЕ Хью с детства знает: существует два мира. Первый находится внутри просторной двухуровневой квартиры в центре маггловского Лондона и состоит из летающих по комнатам тумбочках, повинующихся воле Альвиры и ее очередному приступу редекорирования; дедушки Ноа, ворчавшего неподалеку от «гостевого котла»; зачарованного говорящего портрета бабушки Кэри, учившей его рисовать. Второй мир существует прямо за окном этой самой квартиры, он полон снующих из стороны в сторону магглов и не вызывает у Палмера ни малейшего интереса. Как и каждый ребенок, выросший в окружении волшебства, Хью привык воспринимать его как нечто обыденное. Даже собственное проявление магических способностей (наблюдая за тем, как дед корпел над очередным зельем, мальчик совершенно бессознательно пролеветировал нужный ему ингредиент) не становится ни шоком, ни особенной радостью. А вот письмо из Хогвартса – это уже другая история, получив его он отправляется на седьмое небо от счастья. Семья его, да и жизнь в целом, были, конечно, счастливыми, но он чувствует себя одиноким – в окружении Хью никогда не было сверстников, а слушая истории родителей о школьных временах, он все время мечтает о собственных друзьях и собственных историях, которыми потом сможет делиться. Хогвартс не становится разочарованием, но и обещанного в детстве счастья особенно не дарит. Слизерин никогда не был факультетом людей открытых, а во времена учебы Палмера, когда на волне войны с Гриндевальдом репутация студентов этого факультета как поголовно темных магов возросла до невиданных высот, и на носителей зеленых галстуков подозрительно косились, кажется, все, кому не лень, ребята и вовсе предпочитали сбиваться в небольшие группы и держаться людей знакомых, уже-родных. Увы – у Хью в пределах школы таковых не имелось. И все же, долго унывать мальчику не приходится: достаточно быстро его с головой захватывает учеба – сказываются, видимо, гены Корнуэллов, гордых выпускников Рейвенкло. В особенности удается мальчику зельеварение. Генетику не обманешь: ему передается не только точность деда, но и изобретательность матери. Совместив все это и приправив уже собственной, а потому совершенно искренней, любовью к зельеварению, Хью уже на первых курсах собирается связать с этим занятием свою взрослую жизнь, пускай еще и не представляет, в каком именно формате. Наверное, мечтает стать целителем - в семье ему ближе всех был именно Ноа, который бы, наверное, поддержал решение любимого внука. Увы – до выпуска Хью мужчина не доживает, умирая от обыкновенной маггловской болезни летом после шестого курса Палмера. Он и сам сейчас, наверное, не объяснит, почему забросил тогда такую давнюю мечту; скорее всего дело было в том, что целительство прочно ассоциировалось с дедом, о котором думать было грустно. На седьмом курсе Хью меняет траекторию полета: простор для маневра не так велик, и он избирает следующую стезю, где также требуется отличное знание зелий. Правда, для поступления в аврорат необходимо и знание других предметов – защиты, например, или той же трансфигурации, которые в тот год приходится подтягивать всеми силами. С трудом, но в Академию он все же поступает, пускай и ловит на себе пару удивленных и недоверчивых взглядом: слизеринцев в этих стенах принимали редко. Недоверчивые взгляды – это последняя из его проблем, потому что дело аврорское оказывается сложным, и многие аспекты даются Хью далеко не сразу. Он выпускается из Академии вместе с сокурсниками (слава Мерлину), но потом начинает отставать от них – он все еще аврор, когда Стивен с курса младше достигает звания сержанта. Впрочем, у Хью есть отговорка – в отличие от Стивена и многих других коллег, у него жизнь и за пределами Министерства есть. Жизнь за пределами Министерства зовут Юджиния. Они и в Школе, кажется, пересекались, но теперь уже и не вспомнишь, а потому в семнадцать он знакомится с девушкой заново. Она бойкая, вечно куда-то спешащая, пропадает на работе до ночи. Хью кажется, нет вещи, которая у Дженкинс бы не вышла, но и идеалом она при этом притвориться не пытается, и он влюбляется по уши и быстро. Влюбленность, правда, не особенно помогает, когда жизнь решает с головой окунуть их быт – когда в 1960 году Юджиния внезапно сообщает ему о беременности, он и не представляет, как изменится его жизнь. Он, конечно, покупает кольцо: он ведь ее любит, да и воспитали его так (мать от счастья практически светится, опровергая все многочисленные анекдоты – невестку Альвира будет обожать настолько, что Хью даже рад немного, что до их развода женщина не доживет). Они оба счастливы появлению Имоджен, хотя по началу не совсем понимают, что с ней делать, и как сделать так, чтобы она дожила до следующей недели. Молодые родители честно пытаются разобраться, но в итоге все получается как-то смазано: кажется, Имоджен воспитывает кто угодно (бабушки, дедушки, домашние эльфы, коты соседей), но не Хью с Юджинией. Они заняты – у них работа; у них дела. Отдаляются они и друг от друга: рождение дочери, естественно, не привносит никакой гармонии в едва зародившиеся отношения. Они много вместе переживают (первые шаги Имоджен, на которые успевают каким-то чудом, смерть родителей Хью в шестьдесят восьмом, рабочие взлеты и падения), но при этом почему-то так и остаются людьми, которые едва знают друг-друга. Он поддерживает ее решение баллотироваться в Министры, потому что не видит смысла и причин отказывать. В кампании факт их брака практически не используется: пару раз вскользь Юджиния упоминает наличие мужа, служащего в аврорате, что дополняет прекрасную картинку идеальной семьи. Он не удивлен, когда она выигрывает: и сам бы за нее проголосовал, но не успел, потому что задержали на смене (факт, о котором Хью, наверное, никогда не расскажет жене, даже уже бывшей). После избрания она, кажется, работает круглые сутки, и он тоже не отстает. Ему обидно и хочется стать лучше; хочется перестать быть позади всех: жены, бывших сокурсников, нынешних коллег. Но дела закрываются медленно, преступники продолжают ускользать, несмотря на улики и бессонные ночи. Палмер становится более раздражительным. Он всегда уставший. В 1971 Юджиния заводит речь о разводе. Хью удивляется на секунду, а затем – удивляется тому, что удивился. Наверное, к этому дело и шло все это время, но принять это трудно: очередной провал, очередная неудача, которые и без того уже висели камнем на плечах. После развода он и вовсе не покидает аврорат, умудряется только выполнять обязательную квоту – минимум пять дней с дочерью в месяц (это становится сложнее, когда она уезжает в Школу, но они пишут письма; на удивление много, на удивление полные – Имоджен не из тех, кто держит зло и детские обиды, да и она знает, что родители ее любят – ведь так?). Смешно, но, когда его личная жизнь разваливается, жизнь профессиональная начинает идти в гору, хотя он не собирается проводить связь между этими двумя событиями. Влияние, скорее, оказал тот факт, что он начал обучать стажеров и молодых авроров, что почему-то облегчило работу и самому Хью. Это сложно объяснить: может, разжевывая материал, оказывающийся для них новым, он и сам заново зубрил все эти вещи, а может и сам у них учился (чего стоил один Лонгботтом с ежедневным перечнем вопросов, из одних только которых можно было составить небольшой том под кодовым названием «как вымотать нервы наставнику: часть первая»). Дела с боевой магией все еще идут средне, но он учится опираться в первую очередь на защиту, и это облегчает жизнь. Жизнь эта вообще идет своим чередом – в конце 1973 в компании нескольких других авроров он вступает в Орден: Хью не любит громкие слова и помпезные речи, но это не отнимает врожденного стремления ко вселенской справедливости, которой в мире в последнее время не хватает. Палмер не особенно любит Альбуса, но доверяет коллегам, которые за ним идут, доверяет идеям, которые он высказывает – и этого оказывается достаточно. Дела на работе тоже идут все лучше, потому что он наконец учится использовать свои сильные стороны, вместо того, чтобы фокусироваться на слабых: да, Хью обделен интуицией, на которую многие авроры опираются, но это не отбирает способности к анализу и присущей исключительно зельеваром почти-идеальной дотошности и внимания к деталям – ему просто нужно чуть больше времени; зато на выходе он получает не призрачные догадки, подсказанные нутром, а четкие факты и доказательства. Правда, и доказательств со временем становится недостаточно: все чаще Хью начинает замечать, что как бы скрупулезно ни было составлено дело, какое бы количество свидетелей он не привлек – порой не помогает и это. Кто-то небрежно бросает: у пожирателей, мол, везде связи; везде есть люди, готовые помочь и вставить за них словцо. Верить в это ему не хочется, но и не верить – тоже нельзя, когда все указывает именно на это. Поэтому, когда некоторые члены Ордена начинают использовать более... радикальные меры в борьбе, он быстро оказывается в их рядах – первая Авада слетает с палочки еще в 1978; тогда же он теряет способность производить телесного патронуса - может сказывается неуверенность в себе, а может шок, вызванный первым убийством. Какое-то время, заклинание продолжает манифестироваться в виде полупрозрачного дыма, будто бы надеясь на то, что случившееся было случайной оплошностью, но через несколько месяцев инцидент повторяется и заклинание перестает повиноваться ему вовсе. В августе 1979 Хью получает предложение занять одно из кресел в суде Визенгамота. Решение дается ему Решение это дается ему нелегко: ввиду возможного конфликта интересов, на такую позицию не может претендовать действующий аврор, а бросать коллег в сложный период не хочется, не хочется чувствовать, будто он сдается. И все же – он мог продолжить прямую борьбу из рядов членов Ордена, а в Министерстве сейчас нужны были не бойцы; в Министерстве нужны были люди иного плана – те, которые решения принимали; которые не отпускали бы пожирателей за пустыми отговорками в недостаточности улик. В начале осени он уходит из аврората, переходя в состав преподавателей Академии, несколько месяцев не добирая до долгожданного продвижения в ранге – и входит в состав членов Визенгамота. Череда событий начала восьмидесятого шокирует его также, как и всю остальную магическую Англию – ни Министерство, ни Орден не были готовы к такому явному нападению, к такому громкому заявлению – заявлению, к которому официальные лица все еще отказывались прислушиваться. Палмер не питает никаких надежд по поводу возможности как-либо повлиять на убеждения Юджинии, а потому сосредотачивается на том, на что повлиять может: поддержке кандидата Ордена, а также борьбе с Пожирателями, как на поле, так и в зале заседаний. В последние месяцы ко всему прочему прибавилась и еще одна головная боль - Имоджен, которая выпустилась из Школы, покидая надежную опеку Альбуса: Хью не имеет ни малейшего понятия, как обезопасить дочь в разгорающейся войне, в которой сам он принимает активное участие, особенно учитывая, что жить девушка решила с матерью. АРТЕФАКТЫ — волшебная палочка: рябина и коготь грифона; 11,5 дюймов, гибкая; — вредноскоп; — портал в квартиру. СПОСОБНОСТИ — трансгрессия; — патронус (ранее принимал форму лиса; в последние несколько лет способность вызывать заклинание оказалась утеряна); — в бою предпочитает пользоваться защитными заклинаниями, прекрасно ими владеет и за годы практики развил реакцию; с чарами нападения также знаком и в последнее время прибегает к ним все чаще; — из непростительных использовал только убивающее проклятие; сомневается, что способен был бы наложить круцио или империо даже в случае необходимости; — обучен окклюменции и легилименции; первая удается ему намного лучше второй – он может разыскать нужные воспоминания в голове человека неподготовленного, однако с окклюментом даже средней руки справится будет тяжело; — зельевар от Мерлина; — обладает талантом убеждения (или, в простонародье, зубы заговорить сможет каждому). МЕСТО И ГОДА РАБОТЫ 1958 – 1961 – обучение и стажировка в аврорате; 1961 – 1966 – звание аврора в аврорате; 1966 – 1971– звание сержанта в аврорате; 1971 – 1975 – звание лейтенанта в аврорате; 1975 – 1979 – звание капитана в аврорате; 1979 – 1980 – преподаватель зелий в Академии; судья Визенгамота. ОТНОШЕНИЕ К МАГГЛАМ, МАГГЛОРОЖДЕННЫМ, СКВИББАМ, ПОЛУКРОВКАМ отношение ко всем вышеперечисленным абсолютно нормальное; передалось от отца, тот вообще считал все законы устаревшими, как английские, так и (тем более) американские. а так - люди как люди. хотя никакого особенного интереса тот, второй мир, у него никогда не вызывал, он бы так и продолжал не обращать особенного внимания на такие мелочи, если бы не война. УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ забирайте калечьте че угодно делайте главное не бросайте меня в терновый куст. и не убивайте желательно.

СВЯЗЬ нормальная прием хороший пш пш.

БУДУЩЕЕ ПЕРСОНАЖА по желанию соигроков - либо убить нахрен, либо отдать кому-то другому. если персонажа возьмет кто-то опосля меня, просьба не переносить его на другие ролевые.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

Осадили его раньше, чем он успел куда-либо двинуться, не то чтобы встать и направиться к двери. Отказ Норы его удивил и скорее из-за этого удивления он и остался сидеть на стуле - физически ему, естественно, не составило бы труда покинуть помещение, но тут в дело включился интерес. Он был на все сто, а то и двести процентов уверен, что компания его была Миллер как минимум неприятна. И предполагал, что у Альянса были люди, способные вполне успешно удалить последние минут десять из его воспоминаний (и наверняка кто-нибудь из них ошивался поблизости, это место было видимо своеобразным мини-гнездышком организации). Так что желание удержать его в кабинете было ему непонятно. Но и промолчать он, естественно, не мог:

- Хотел бы я посмотреть, как вы будете меня останавливать, - сухо отметил Тони, прекрасно понимая, что останавливать его будет скорее всего не сама Миллер. Впрочем, долго раздумывать над логистикой гипотетического побега он не стал. Думать вообще было достаточно сложно: он все еще ожидал, что вот-вот из-за угла выскочит Крофорд со скрытой камерой и объявит о том, что света белого Хэнсон более не увидит, что ставило его в достаточно напряженное положение - ладонь, которой он минуту назад задорно хлопнул по подлокотнику, теперь сжалась вокруг этой самой деревяшки, аки руки утопающего вокруг спасательного круга.

Следующий вопрос Миллер чуть расшевелил его - с одной стороны он был вполне себе логичным в подобной ситуации (а какого хрена ты собственно здесь забыл?), с другой же, сам Хэнсон предполагал, что так называемая Марта поделилась с коллегой тем, что раскопала в его голове. Что ж, видимо - не поделилась. Ну или в девушке взыграла старая добрая привычка, свойственная всем адвокатам, и она решила вывести его на чистосердечное.

А вот хренушки. Тони пожал плечами, с подозрением наблюдая за ее махинациями со шкафом:

- Я вообще человек очень интересный, - объявил он самым нахальным тоном, который смог освоить в своей то ситуации. Затем заметил, наконец, что именно Миллер доставала из шкафа и, приподняв бровь, забрал предлагаемую рубашку, - ...спасибо?

Стягивая собственную помятую рубашку, он нервозно покосился на синяки на запястьях, оставшиеся в качестве «приятного» бонуса и напоминания о браслетах от несостоявшегося нападавшего и почувствовал, как глаза привычно блеснули желтоватым светом - способность его была Тони сейчас, что утопающему - стакан воды, но само ее наличие и чувство, что она все еще где-то неподалеку и готова в любую секунду прийти на помощь, значительно успокаивала расшалившиеся нервы.

Справившись с пуговицами, он решил обойтись без пиджака, оставив его висеть на спинке стула (лето давало о себе знать, хотя в судебных залах и зимой, кажется, стояла смертельная духота). Собственную рубашку он, помяв пару секунд в руках, закинул в ближайшую мусорку, примостившуюся возле стола Миллер, справедливо решив, что это была его самая незначительная потеря за весь сегодняшний день. О чем, собственно говоря, решила напомнить ему и сама девушка.

Он вздрогнул было, но быстро успокоился (что, надо сказать, стоило ему немалых усилий), рассудив, что угрозой упоминание некрологов всуе не было. В конце-концов - он видел как Миллер угрожает, ну или пытается угрожать, и делала она это более прямо и уж точно более яростно. Это же высказывание являлось скорее констатацией факта. Легче от этого открытия ему почему-то не стало, так что, сам того не осознавая, Тони перешел в свою любимую стратегию обороны - атаку:       

- Это, Миллер, ваша стандартная речь? - карт в рукаве у него не было, а на руках - жалкие двойка да семерка, и тем не менее: если удасться вывести ее из себя (что как показала практика ему удавалось очень легко), возможно она первая не выдержит и погонит его к чертовой бабушке из своего кабинета. Даже официальным обращением он пренебрег - это обычно тоже имело склонность раздражать людей, тем более привыкших к своим извечным «мистер» и «мисс», - «а теперь давайте поговорим о нашей мортальности»? Рубашки в шкафу тоже специально для таких случаев храните?

Так и подымало спросить, много ли подобных «рекрутов» проходят через офис девушки во время подобных встреч (что тут поделать - может он и выполнял свою работу хреново, кое-какие привычки не мог не подцепить). Но смысла в этом особенного не было - все равно если он покинет этот офис, информация эта в голове у него не задержится. Хотя... учитывая комментарий Норы, возможно выдуманный им гипотетический стиратель памяти был лишь плодом его паранойи, что могло стать его тузом. Однако радоваться он все же не спешил, не имея ни малейшего понятия, что еще припасено у самой Миллер. И все-таки попробовать воду было практически делом чести. Ну или профессионального любопытства:

- А дальше что? Секретный штаб в катакомбах? - он сделал большие глаза и сильнее привалился к спинке стула (неудобной она была до жути, но куда же Хэнсон да без театральных жестов), - или дальше вас не зовут? Производство поставлено на конвейр? Поболтали о некрологах и, - он махнул рукой куда-то в сторону, - следующий?